Живопись, Чугуев

[Zaika]

Живопись




“СВОЮ НАТУРУ НЕ ПРЕДАВАЙ…”
Упоминание о чугуевском художнике Е.Крайненко мы встречаем на страницах воспоминаний Репина “Далёкое близкое”.

Репин, выросший в Чугуеве и получивший здесь хорошую предакадемическую выучку, осознавал, что является продолжателем традиций чугуевской школы живописи, тех художественного мышления.

И.Е.Репин писал: “В Чугуеве было семь живописцев: трое Бунаковых, Шаманов, Триказов, Крайненко, Мяшин”. Этих художников Илья Ефимович называл “побочными детьми казённого “Делового двора”, учреждённого аракчеевщиной в украинском военном поселении, все были его выученики”.

Современные исследователи не имеют возможности познакомиться с иконописным наследием старого Чугуева, большей частью погибшим в чугуевских церквях, в особенности в Осиновской церкви. Поэтому приходится верить художественному вкусу молодого Репина. “В Осиновке у нас великолепно расписана церковь огромными картинами. Всё это копии с фресок Исаакиевского собора, исполнены очень умело талантливыми местными живописцами. Триказов, Крайненко, Шаманов и особенно молодой Персанов были знаменитые живописцы, и картины их работы до сих пор заставляют удивляться, как свежа, жизненна и светла даже и по сей час эта незаурядная живопись”.

Разыскания В.Москвина позволил нам познакомиться с портретами чугуевских живописцев Персанова, Шаманова, И.Бунакова, хранящимися ныне в репинских “Пенатах” и в Харьковском художественном музее. Эти портреты, как и отдельные работы из Чугуевского музея И.Е.Репина, свидетельствуют, что чугуевские мастера, как бы ни разнились их манеры и художественная техника, исповедовали реализм, оставаясь в душе людьми чувствительными и благочестивыми.

В своё время академик И.Грабарь в статье “Чугуевские учителя Репина”, писал: “Может быть, кое-что из работ Триказова, Крайненко, того же Якова Логвинова, Мяшина, Иванникова ещё сохранилось в Чугуеве и его окрестностях, но можно заранее сказать, что все эти вещи, по заведенному у церковных живописцев обычаю, окажутся не подписанными, почему мало надежды на возможность разобраться в хаосе художественного наследия родного репинского города”.

И вот неожиданная удача. Автору этих строк удалось обнаружить в Чугуеве икону, написанную на небольшой кленовой, состоящей из двух частей доске. Внизу справа подпись – “Е.Крайненко” и дата – 1861 г. Икона хорошо сохранилась. Отдельные трещины и осыпание красочного слоя удалось ликвидировать реставратору И.М.Громовой – сотруднице Московских грабаревских мастерских.

Фигуры трёх святых – Андрея, Матрёны и Михаила – представлены во весь рост. Необычный подбор святых наводит на мысль о том, что икона заказная, семейная, т.е. это “Избранные святые” , как принято называть иконы, скомпонованные не по канону. Любопытна реалистическая трактовка образов, фигуры выразительны и психологичны, сама сцена представляется, как жанровая. Как выяснилось позднее, эта икона была выполнена для зачуговского иконописца М.А.Винникова.

Здесь нет форсированности и аскетического схематизма, присущих канонической иконописи. Иконописная традиция требовала, чтобы Андрей Юродивый, византийский святой, изображался обнажённым или полуобнажённым, здесь же он – в одеждах, с посохом странника.

Матрёна изображена в монашеской одеянии, с чётками в руках, с крестом, нетрадиционным для православия, похожим на католический, и священной книгою в руках.

Святой Михаил – старец с Писанием в руках, изображён в виде монаха-священика, служащего в монастыре.

Трое святых стоят на облаках, окружены облаками, и тем не менее, этот религиозный сюжет выписан в объёмной живописной манере.

Здесь присутствуют пространственные решения, глубина, воздушная перспектива. Специалисты по древнерусскому искусству, отмечая объёмное решение фигур, вместе с тем могли бы указать на примитивность фигур и рисунка, отсутствие тонкой нюансировки в складках одежды. Но не следует забывать, что Е.Крайненко всего лишь талантливый самоучка, интересный для нас прежде всего тем, что в его достоинствах и недостатках приоткрываются особенности всей чугуевской художественной школы, исследование которой ещё впереди. Верхняя же часть иконы заставляет с уверенностью утверждать, что этот живописец – несомненно одарённый пейзажист.

В домонгольский период (до второй половины XIII века) фон икон обычно писался отвлечённым. Это был золотой плоскостной фон, именовавшийся “небом”. “Небо” в иконе подчёркивало ирреальность святых, “небо” было местом сакральным, вне времени и пространства. Иконописные фигуры парили в золотистом сиянии. В работе же Крайненко налицо многие элементы подлинно реалистического пейзажа.

Облака, написанные Крайненко, невольно напоминают рассказ Репина в “Далёком близком” о восторге прославленного мариниста Айвазовского от преподнесённой ему в Чугуеве копии с его же собственной картины – коллективной работе чугуевских художников во главе с Л.Персановым.

К сожалению, все ещё неизвестны имя и отчество Крайненко и биография художника. Однако это был оригинальный, глубоко мыслящий мастер. Первая же новонайденная его работа “Избранные святые” близка к великолепной чугуевской природе и знакомит нас с художественной манерой того, кого И.Е.Репин считал одним из своих учителей.