АборигенкА
Модератор
1609
30-March 05
Чугуев
228
|
Мокрые пальцы соскользнули с мокрого резинового бока, и матрасик, покачиваясь, поплыл дальше, а Димка, не успев в последний раз глотнуть воздуха, беззвучно канул вниз, в искрящуюся прохладу. И в раскрывшийся в крике рот хлынула вода, а размытое солнце глянуло на него кошачьим глазом. Он на успел сообразить, что нужно попробовать рвануться к этому желтому сигналу, он слишком растерялся. Толик заметил одинокий голубой матрасик лишь через пару минут.
АНГЕЛ ДИ
Димка широко раскрыл глаза, потом зажмурился и осторожно открыл один. Правый. Девченка не исчезла. Обычная девченка в желтом сарафанчике, с выгоревшими прямыми волосами и странным венком на голове морщила нос, покачиваясь на качелях - длинной доске, подвешенной на веревках к ветке старой яблони. Приглядевшись, Димка понял, что венок этот - просто длинная плеть голубого вьюнка, обернутая несколько раз вокруг головы девченки.Кудрявые усики вьюнка забавно покачивались в такт движениям качелей, а зеленые хитрые глаза девчонки смеялись, хотя улыбку она старалась сдерживать. Димка понял, что выглядит глупо, и насупился.
Откуда взялась эта девчонка, и качели, и яблоня? Да и место было странным, вроде бы уголок сада, старого и запущенного, куда не любят заглядывать хозяева, потому что тогда им нужно будет решиться и вырубить старое дерево, почти не дающее плодов, и срезать старые качели, потемневшие от дождя и снега. Такие места помнят чье-то детство и терпеливо ждут, что новые ребятишки поймут их тайну и полюбят.
Девчонка остановила ногой качели и спрыгнула с них.
- Привет! - сказала она, рассматривая Димку. Голова склонилась к плечу, закачались голубые цветы и спиральки усиков. Она улыбнулась, и стало видно, что зубы у нее ровные и крупные, как у зайца.
- Меня зовут Ангел Ди,- сообщила ему увенчанная цветами юная особа, и Димке показалось, что сейчас она ухватит пальцами подол сарафана и сделает реверанс.
Он переступил с ноги на ногу и пробормотал в ответ:
- А меня - Димка.
- Я знаю! - засмеялась она. - Жаль, что ты тут не надолго, мне будет скучно без тебя. Пошли скорей!
С этими словами девчонка, которую звали странным именем Ангел Ди, схватила Димку за руку и потащила к качелям. Ее ладошка была теплой и сухой, и его холодным пальцам было приятно это чувствовать. Они разом вскарабкались с двух сторон на доску, скрипнула ветка, зеленые заросли рванулись навстречу, и Димка присел, упираясь ногами и посылая качели в полет. Цветы и светлые волосы взметнулись, и он почувствовал, что взмывает кверху, туда, где должно быть солнце и облака.
ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ
- Очнулся! Очнулся! - тряс его за плечи спасатель Толик, заставляя кашлять и выплевывать мерзкую теплую воду. Димке казалось, что он весь наполнен этой водой, она лилась изо рта, носаи из ушей тоже, кажется, лилась.
Димка вдруг ощутил разом все свое худенькое тело, скрученное равотным спазмом, перевернулся на бок, подтягивая коленки к груди, и попытался отпихнуть хватающие его со всех сторон руки. Мелькнуло бледное веснушчатое лицо Гошки, круглые испуганные глаза вожатой Светланы. В уши ворвался нестерпимый шум, и захотелось убежать и спрятаться от всей этой суеты, от криков и паники. Его подхватили на руки и понесли. Навстречу, переваливаясь, бежала лагерная врачиха с фанерным чемоданчиком в руках.
...Он проснулся среди ночи, так и не поняв, что его разбудило. Ветер трепал занавеску раскрытого окна и тихо посвистывал где-то под кроватью. Дима осторожно снял со своей груди легкую руку Наташи и повернулся на бок. Закрыл глаза, но сон не шел. Тикали часы, вкрадчиво отсчитывая оставшееся до утра время. Завтра рано вставть. Или уже сегодня? Утром им ехать на кафедру, сдавать курсовые, охотиться за неуловимым Габриладзе...
Снова этот едва различимый шорох. Словно кто-то читает на кухне газету, осторожно листая страницы, чтобы не разбудить спящих. Неужели вернулся отец? Но ведь он звонил почти в полночь и сказал, что пробудет на даче до вечера воскресенья. Именно поэтому Наташка и осталась и теперь тихо дышит на соседней подушке. Дима прикоснулся губами к холодному виску, почувствовав неуловимо-родной запах Наташкиных волос, и осторожно встал.
В коридоре было темно. То есть абсолютно темно, словно никто не шуршал на кухне газетой, словно никого больше в квартире не было, только они с Наташкой. Неуловимое движение обозначилось за спиной, удар и резкая боль в затылке вспыхнули в сознаниифейерверком искр и сменились глухой беззвучной темнотой.
А ПОКА ТЫ - МОЙ!
Почему-то он был уверен, что Ангел Ди ждет его. Ждет все эти годы, сидя на поскрипывающих качелях, изредка срывая с головы увядший венок и отправляясь бродить по саду в поисках новых цветов. А потом снова ждет.
Единственное, чего Дима как-то не предполагал, это что она так изменится. И когда он оказался опять практически голый, в одних трусах, перед девушкой в длинном платье, он почувствовал себя еще большим дураком, чем в первый раз. Он готов был провалиться сквозь землю, залезть куда-нибудь в кусты и уже оттуда разговаривать с ней. Лишь бы спрятаться от этих лукавых глаз, сверкающих темными изумрудами.
На этот раз на ней был не венок, а крошечная шапочка из васильков. Похоже, она любила "беспородные" цветы.
Сад не изменился, та же запущенность и безветренная влажность, шорох листьев и запах мяты, притаившейся в кустах отцветшей сирени. На этот раз Дима заметил нечто странное - если вглядеться в доступную взгляду глубину зарослей, там угадывалась какая-то странная серая размытость, похожая на осенний туман. Откуда-то он знал, что это не туман. Это - граница. Граница чего? Может быть, того места, того мира, где ждала его Ангел Ди?
Глупо, как это глупо... Он был уверен, что рано или поздно вернется сюда, и оказался совершенно не готов. Вопросы, которые хотел задать, вылетели из головы и звенели в вышине глупыми колокольчиками.Она была слишком красива.Но при этом не казалась чужой и недоступной, он знал каждую черточку ее лица, помнил изгиб тонких бровей, линию скул, неуверенный жест, которым она заправляла за ухо капризную прядь волос. Тонкие пальцы легли на его предплечье, и Дима испугался, что сейчас она скажет, что ему пора. И они снова взлетят на старых качелях к кроне старой яблони. Хотя бояться, кажется, нужно было того, что она этого не скажет.
- Не волнуйся, ты снова вернешься туда, - Анегл Ди неопределенно взмахнула рукой. потом вздохнула: - Но немного позже.
- Ты точно это знаешь? - переспросил он, не зная, куда девать руки.
- Конечно, я услышу, когда тебя позовут. Но пока ты - мой.
Она сказала это так просто, что он ни на мгновение не усомнился. Он действительно был ее. А она - его. Вся - от крепких ступней,обутых в смешные кожаные туфельки с ремешками, до трогательной шапочки, сплетенной из синих полевых цветов. И ее губы, пахнущие вишней, и пульсирующая голубая жилка у ключицы, и глаза с мерцающими в зеленой глубине антрацитовыми искрами...
Он уже не помнил, что именно хотел спросить у нее, и зачем ему это было нужно. Ее губы, глаза и плечи, по которым блуждала тень листвы, оказались рядом, живые и теплые. Секунды отсчитывались ударами их сердец и становились все короче и болезненней. Ангел Ди, ждущая только его одного в укромном саду...
Прижимая ее к себе, он смял нежные васильки, и они канули куда-то в траву, сами они тоже канули в траву, растворяясь в ней и друг в друге. Ее пальцы впились в его спину и расслабленно вспорхнули невесомыми бабочками, опрокинулся и накрыл их голубовато-золотистый купол, и изогнутые в улыбке губы шепнули: "Ди..." Договорить она не успела, резко вздрогнула и вырвалась из-под него, из его рук, объятий, горящих от поцелуев губ.
- Пора! Тебе пора, скорее! - она почти кричала, таща его за руку к качелям, а он упирался и все пытался поцеловать покрытую легким пушком шею. Невозможно, не сейчас...
- Но почему?!
- Если не успеть, то не вернешься. Пойми, не сейчас!
- Я не хочу! - отчаянно закричал он. - Я люблю тебя!
Но качели уже набирали ход, неумолимо унося его к вершине старой яблони, и он захлебнулся запахом влажной листвы, в котором почти затерялся терпкий аромат волос Ди. Из последних сил, сопротивляясь, пытался вздохнуть, прервать полет, но вместо этого вынырнул посреди тусклой белизны.
СПУСТЯ ГОДЫ
- Дмитрий Петрович, машина ждет, - Ниночка собрала в стопку бумаги, отодвинутые на край стола. - И не забудьте позвонить жене, она просила.
Он молча кивнул и принялся шарить по столу в поисках колпачка от авторучки. Секретарша нашла и колпачок, и папку, которую нужно было взять с собой на совещание. А пока он звонил Наташе, принесла чашку кофе. Такого, какой он любил - крепкого и сладкого.
- Здравствуйте, Дмитрий Петрович! - водитель Саша убавил громкость радиоприемника, и черная директорская "Волга" нырнула под арку, вырываясь из тесного дворика на простор улицы.
Дмитрию Петровичу нравилась поздняя весна, девушки, бегущие куда-то в коротких юбочках, отражающееся в витринах магазинов солнце. И цветущие на бульварах яблони. Особенно яблони. Коротко, почти незаметно кольнуло сердце. Опять! Он поморщился. Надо бы заглянуть в поликлинику к Митрофанову...
Оливково-зеленый борт грузовика внезапно заслонил пеструю картинку весенней улицы, и до удара Дмитрий Петрович успел только понять, что удар непременно будет.
...На этот раз он мог быть спокоен насчет своей одежды, и костюм, и полуботинки, и белоснежная, заботливо выглаженная женой рубашка, и галстук - презент из Италии. Но все это вдруг показалось полной ерундой.
Сад был наполнен осенним светом, хотя листва еще только начинала желтеть, а в траве валялись некрупные твердые яблоки. И запах был осенним - томительно-сладким, с привкусом увядания.
Ангел Ди коротко взглянула, но не вскочила навстречу. У Дмитрия сжалось сердце - она именно такая, какой он помнил ее все эти годы: глаза, тонкие кисти рук, уроненные на колени, волосыс вплетенными в них цветами, на этот раз он не знал их названия - оранжевые мелкие звездочки среди светлых прядей. Она уже не была той юной девушкой, с которой их так безумно быстро разлучили тогда. Она стала еще прекраснее. И грустнее.
А он? В следующем году ему должно стукнуть пятьдесят. И седина с висков уже ползет выше, и под глазами мешки. Потому что слишком много работает. И вообще... Потрепанный немолодой мужик, вот кто он.
Ангел Ди словно вслушивалась в его мысли. И уголки губ изогнулись в знакомой улыбке. Легкий взмах руки позвал его, и Дмитрий забыл все, что отделяло их от прошлой встречи. Пиджак еще летел куда-то в кусты, а он уже прижался лицом к ее коленям, и все перестало существовать, кроме ее рук, улыбки и вишневого запаха губ.
Они почти не разговаривали, потому что слова мешали, были не нужны, и вообще - о чем говорить, если она ждала, и он, наконец, вернулся.
Только иногда она замирала, и в глазах метались испуг и сожаление. Дмитрий не спрашивал, что происходит там, за невидимой ему гранью. Уставший от неистового счастья, он лежал в подсохшей траве, смотрел на вздрагивающие ветки, расстающиеся с очередным плодом, на паутинки, цепляющиеся за прутики кустов. Если он должен остаться тут навсегда...
- Нет, - вдруг сказала Ангел Ди, наклоняясь и упираясь локтями в его грудь. Горячая ладонь пробежала по его щеке. - Я пока не знаю. Что-то непонятное!
- Это неважно, - он улыбнулся и крепко прижал ее к себе. - Это совершенно неважно.
Тут не было ночи, не было чуства голода и жажды, а время отмерялось лишь стуком падающих яблок.
И когда она сказала, что ему пора, он был настолько изумлен, что почти ничего не успел сказать ей на прощание. Он даже не спросил у нее, правда ли она - Смерть. Он все время забывал спросить, может ли Смерть носить имя Ангел Ди.
И СНОВА ВСТРЕЧА
- Дима, сходи за батоном, хлеба почти не осталось, -окликнула жена, зная, что он собрался на свою утреннюю прогулку.
Дмитрий Петрович сунул в карман яркий пакет с надписью «Мамба» - вот ведь дураки, назвали фруктовые ириски таким ядовито-змеиным именем – и вышел из квартиры. Лестница или лифт? Он нажал рубчатую кнопку – с каждым годом преодолевать четыре этажа становилось все труднее, колено плохо гнулось после аварии.
Во дворе гомонила детвора, на скамейке восседали три старухи, чинно поздоровались, проводили внимательными взглядами. Он дошел до угла, свернул к булочной. Стайка школьниц рассматривала журналы в витрине киоска, высокий брюнет пытался закурить и одновременно удержать на поводке рыжего лохматого щенка, молодая женщина катила коляску, держа за руку мальчика лет трех. Кудрявый малыш в джинсовом комбинезончике.
Дмитрий Петрович не заметил, когда мать выпустила руку ребенка, и тот побежал вперед, к идущему навстречу улыбающемуся мужчине. Но белую иномарку, выскочившую из-за дома, разглядел почему-то до мельчайших подробностей. Мир потерял звук, и только замечательно красивая машина наплывала, как будто не касаясь колесами асфальта, на крошечную синюю фигурку. И было невозможно успеть, потому что битумно-вязкий воздух не давал двигаться, дышать, а потом и видеть. Последнее, что он услышал:
- Старику плохо, смотрите, упал! Лешка, мелкий безобразник, видишь, как дедушку напугал…
Последнее, что он увидел, был все тот же сад, и с качелей ему улыбалась его Смерть, его Ангел…
А потом все стало прозрачно-зеленым.
…Маленькая черноволосая девочка растерянно огляделась. Только что была какая-то комната, мамин крик и мелькание белых халатов, и вдруг она оказалась в незнакомом саду. А на качелях – мальчишка. Диана боялась мальчишек, они больно дерутся и дразнят лягушкой за ее зеленые глаза.
Но этот, кажется, не собирался драться и дразниться. Он улыбался и был совсем не страшный.
Она робко улыбнулась в ответ.
Мальчик в белой рубашке и шортах спрыгнул с серой от времени доски.
- Привет! – сказал он. – Меня зовут Ангел Ди.
**************************************Дарья Булатникова.
--------------------
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что, если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал!
В.Высоцкий
|
28.04.2005, 17:30
Хоть раз посижу потренирую свои навыки набора текста 
Такого финала я, признаться, не ожидал... 
Кто автор? Что за книга? 
куда она делась???????? Автор ДАРЬЯ БУЛАТНИКОВА, это рассказ из газеты
